pirgri39

Неужели смерть — лучшая идея жизни? Думая о ней, тем не менее хотим жить.
Ограниченность времени на интереснейшую штуку жизнь позволяет найти путь к себе, не заглушая собственного голоса.
Внутреннее мужество помогает следовать собственной интуиции.
Вечно слушаю только собственное сердце, ненавижу подсказки других людей: они не могут быть в моей шкуре.
Работа для меня — это форма любви, она не предаст: выручает в моменты стрессов, несложившихся отношений.
Многое обменяла бы на встречу с Достоевским, или Гончаровым — моими писателями, как это не эпатажно.
Все мои комплексы когда -то упадут перед лицом смерти, она тихо освободит мою душу от груза жизненных тяжестей, которые я так и не разрешу в жизни, я это точно интуитивно знаю, потому что жизнь, как мне кажется, не дана для того, чтобы что — то решать, она дана просто, как форма наслаждения и удовольствие от её процесса.
Решать, бежать, делать карьеру, устраиваться в мире — это же не вся жизнь.
Я в постоянном поиске того, к чему лежит моя противоречивая душа.
Мне кажется, что я вечно расту из ошибок, несовершенств, падений, драматических разрывов отношений, как дикая трава под забором.
И это не остановить, наверное, как и быстрые роды.
Не хочу ронять свои чувства там, где их будут топтать.
Ненавижу, когда личную жизнь делают публичной: ведь она касается лишь двоих, поэтому лучшая подружка — это подушка.
Как жаль, что чувства — это не всегда понимание.
Почему жизнь вызывает нередко выгорание души и сердца?
Как часто мысли мешают чувствам, умаляя их силу, цинично отрезая им крылья.
Чтобы испортить отношения, достаточно начать их анализировать банальными мерками пользы.
Стоит ли так низко опускаться на колени, чтобы увидеть дно чувств?
Так можно вызвать лишь жалкие желания, но, увы, не чувства.
Если умеешь чувствовать, то для тебя не станет важной победа над тем, кого любишь, тем более твоя правота.
Как удивительно: мы оба несовершенны, но как совершенно наше притяжение друг к другу и память об этом..

Живя со своим мужем , она составила его портрет , нисколько не осуждая за трезвость взглядов. Видимо, просто они были разными.
И эта непохожесть высекала из их отношений разные миры, точки приложения сил, не мешала выражать открыто то, о чём они думали.
Разочарования для него были ключевой водой, пить которую не боялся, ибо этот напиток оздравливал , закалял и сбрасывал пелену самообмана и заблуждений.
Реальную жизнь ощущал , словно боль, по-достоевски: физически, с температурой страстей.
Жизнь часто его мяла, уничтожала, неистово и на полном серьёзе, испытывая его запас прочности.
И только прагматичный подход к жизни ослаблял боль, делал её просто ощущением опыта.
Он иногда , всё-таки , пользовался обезболивающими душу средствами: музыкой, стихами, живописью. Но не часто — боялся отравиться сладким.
Не считал, что у него в голове было интереснее, чем в реальности. А потом обломовская созерцательность давала передышку для его деятельной натуры, тем более полнота периодической и сознательной лени обеспечивала ему нечувствительность к ударам обстоятельств.
При этом не принимал за жизнь лишь внешнее проявление бытия.
Знал, что под скорлупкой его находится тайная картина.
Дорогой большинства не шёл, предпочитал идти своим путём. И трезвые умозрения обнажали смысл и глубину момента жизненных ситуаций, он прозревал, приобретая хватку мужика в костюме аристократа духа.
Понимал, что по большому счёту жизнь мало меняется, это лишь человек меняется под её воздействием,
Тяжёлые тренировки жизнью не всегда выдерживал.
Но, однако, обладал реальным взглядом трезвости, как глаз старухи перед смертью.
Считал, никакие слова не смогут описать суть и содержание смерти, ибо они не дружат с реализмом.
У него не было желания звездиться императором в своём уголке и подлецом в жизни. Реальность чаще, как он думал, превосходит фантазии по степени силы.
Часто отмечал, что аварийная встреча с жизнью происходит чуть ли не ежедневно. Он был рад лишиться удовольствий в мечтах, так как ему было необходимо счастье в реальности. Безупречность в фантазиях его веселила.
В мечтателях обнаруживал слабость: они, доставая звёзды с небес, спотыкались бездарно о жалкие маленькие камешки трудностей, преодолеть которые не могли в силу малодушия.
В нём напрочь отсутствовала наивность. Любые выдумки он сравнивал с картонными героями комиксов, сферой его интересов была жизнь из плоти и крови. Предполагал , что любые открытия истины разрушают чью – то реальность. Верил, что не все обстоятельства являются тем, чем кажутся тому, кто живёт иллюзиями. Ради забавы не старался избивать мечтателей камнями собственных истин, знал: от этого можно умереть по – настоящему. А это уже несправедливо.
Для себя понимал: жёсткая реальность всегда с людьми, даже если они в неё и не верят.
Не стоит строить замок из иллюзий, который окажется похож на отхожее место. Реальность всегда непредсказуема — это её главный признак, она — арена тренировки всех сил человека. Он не очень ценил принцип удовольствия — хочу, больше для него значил принцип реальности — надо.
Она его позиции понимала, но не принимала по причине того, что была совершенно из «другого теста».