Она вновь неожиданно для себя вспомнила отца: красивого, голубоглазого с белозубой улыбкой.
Был необычайно умён: голова досталась на славу, многие называли её золотой.
При этом проявлял силу в устной и письменной речи, обладал безукоризненным каллиграфическим почерком.
Заводился с полуоборота, нервный, несдержанный, вспыльчивый, тормозил с трудом.
Но в спокойном состоянии духа был нежен, жалостлив, добр, просто само обаяние. Много читал, любознательность не знала предела.

В труде равных было мало: качество и аккуратное исполнение любой работы – его фишка, за что ценили, уважали и часто к нему обращались за помощью. Да и за эту работу -то часто и предлагали знаменитую рюмочку.
Родители отца рано умерли – ушли друг за другом. Детей осталось немало: пятеро братьев и пять сестёр.
Ивану было всего три года. Не помнил ни мать, ни отца: видел лишь их фотографии.
Старшая сестра не справлялась со строптивыми братьями.
Уставала страшно, и когда подвернулась возможность – отдала в детдом Ивана, самого младшенького до тех пор, пока не подрастёт. Его жизнь там оказалась сложной, переломанной через колено, во втором классе впервые закурил, начал ругаться матом, став постарше – обижал девчонок, а из-за обострённой обидчивости был раздражителен, груб.
Матерился изощрённо виртуозно: из -за этого порока боялись все- мог так «забросить» матом в нечистое место, что отмыться было потом невозможно.
Сочинял просто дикие стихи из матов, которые пользовались большим успехом у сверстников, и эти концерты закатывал почти ежедневно, научился плеваться сквозь зубы мастерски, что мало кто потом мог это повторить.
Обладая острым интеллектом, крайней насмешливостью: направо и налево раздавал всем клички, за что его били и не раз, но остановить его было никому не под силу.
Крепкое телосложение позволяло драться зверски, отчаянно до победы, дерзость при этом проявлял какую -то мучительную, не мог остановиться, не знал меры ни в чём.Понимал, что утверждается в уродливой форме в этом жёстком безлюбовном мире, где ни одна душа его не приласкала и не погладила. К тычкам и ударам приспособился, но не привык. Момент первого пригубления алкоголя были жуткий – его вырвало, сердце выпрыгивало из груди, во рту пересохло, казалось, голова раскололась на два полушария, глаза выкатились из орбит, был почти зелёным с синими губами. Одобрение же товарищей после того , как всё удачно прошло, он запомнил и потом через некоторое время повторит, тем более все потихоньку из его сверстников к этому змию пристрастились. Как – то отметил про себя, когда пьян, почему – то меньше боли в душе, меньше обид от того, что нет родителей. Однажды перепив, он так рыдал о матери, что его никто не мог остановить, бился в истерике, доказывая, что он не хуже никого.
Отслужив армию, женившись на молоденькой девушке, он изредка попивал, но безобидно, хотя после выпивки был раздражителен, конфликтен и неуживчив. Ему таким образом хотелось избавиться от этого серого мира, его безликости, и вот когда выпивал, всё теплело кругом, становилось на душе хорошо.
Любил дочь, жену. Когда дочери исполнилось девять лет, патологическое пристрастие к алкоголю у него стало непреодолимо: утром с похмелья у него дрожали руки, голос был тихий, в глазах какая -то затравленность.
И пока он не добивался, чтобы ему купили бутылку, жизнь была просто невыносима.
Выпив, он облегченно вздыхал, обнимал дочь, дыша перегаром в лицо, от чего она пряталась. Начинал блаженно улыбаться, речь текла складным ручейком.
Он был чрезвычайно общителен, и ему не составляло найти себе собеседников и собутыльников.
Но потом напивался снова, вечером его обычно долго ждала жена.
Когда не приходил к двенадцати ночи, то шла искать, обычно находила либо спящим на улице, либо избитым своими дружками.
Она, сгорбившись , тащила его домой, а он, проснувшись, истошно и громко пел.
Если он не допил, то до четырёх утра буянил: бил кулаком по столу, выл волком от какой -то одному ему известной обиды, плакал в прямом смысле , скрежетал зубами, скидывал со стола всё, потом бормотал несвязно что -то и только под утро засыпал.
Если же перепил, то в невменяемом состоянии оставляла на пороге квартиры, где он засыпал до утра.
Жена с дочерью не спали всю ночь, а под утро только могли тихо уснуть.
Так обычно продолжалось месяц, после чего худой, истощавший совершенно, просто скелет, Иван Васильевич уже не мог встать, и запой прекращался на долгие два месяца с обещанием – никогда больше не пить: в семье устанавливался относительный мир, покой.
Психика дочери была с детства уязвлена и разрушена: она была боязлива, ранима, часто плакала.
Любила , уединившись, много читать, была развита не по годам, слишком рано стала многое понимать, от чего страдала чрезвычайно.
Отец передал ей через гены их умнейшую породу, не испорченную в её лице употреблением алкоголя, к которому она питала отвращение с детства. В этом, конечно, постарался отец, глядя на него, она тогда уже знала, как нельзя жить.
Всё закончится банально: устав от такой жизни , жена тайно от него уедет, чтобы спасти дочь, которая любила его, но стала просто болеть и страдать от такого образа жизни.
Он ещё три раза будет женат, а потом умрёт от рака лёгких, очень молодым – ему будет всего сорок шесть лет.
Когда его не станет, дочь с месяц не сможет выйти на люди, потрясённая смертью , тем более , кроме лучших минут с отцом, она ничего плохого о нём не могла вспомнить. Часто накатывали картины из детства, как он её возил в гости к своей родне, как покупал книги , как рассказывал много интересного обо всём на свете и о себе,
как любил её нежно и трепетно.Помнила, как обожали его друзья, какой он был щедрый и добрый.
Её мама пережила отца не на много, умерла скоропостижно в пятьдесят четыре года
от болезни сердца.
Душевные раны не болят, а больше ноют, и до сих пор бывает непросто,
когда вспоминает детство отца и своё тоже.
Но ни о чём не жалеет, оттуда её любовь к людям, чуткость и ранимость, острота чувств.
Всё – родом из детства.