pirgri39

Живя со своим мужем , она составила его портрет , нисколько не осуждая его за трезвость взглядов. Видимо, просто они были разными.
И эта непохожесть высекала из их отношений разные миры, точки приложения сил, не мешала выражать открыто то, о чём они думали.
Разочарования для него были ключевой водой, пить которую не боялся, ибо этот напиток оздравливал , закалял и сбрасывал пелену самообмана и заблуждений.
Реальную жизнь ощущал , словно боль, по-достоевски: физически, с температурой страстей.
Жизнь часто его мяла, уничтожала, неистово и на полном серьёзе, испытывая его запас прочности.
И только прагматичный подход к жизни ослаблял боль, делал её просто ощущением опыта.
Он иногда , всё-таки , пользовался обезболивающими душу средствами: музыкой, стихами, живописью. Но не часто — боялся отравиться сладким.
Не считал, что у него в голове было интереснее, чем в реальности. А потом обломовская созерцательность давала передышку для его деятельной натуры, тем более полнота периодической и сознательной лени обеспечивала ему нечувствительность к ударам обстоятельств.
При этом не принимал за жизнь лишь внешнее проявление бытия.
Знал, что под скорлупкой его находится тайная картина.
Дорогой большинства не шёл, предпочитал идти своим путём. И трезвые умозрения обнажали смысл и глубину момента жизненных ситуаций, он прозревал, приобретая хватку мужика в костюме аристократа духа.
Понимал, что по большому счёту жизнь мало меняется, это лишь человек меняется под её воздействием,
Тяжёлые тренировки жизнью не всегда выдерживал.
Но, однако, обладал реальным взглядом трезвости, как глаз старухи перед смертью.
Считал, никакие слова не смогут описать суть и содержание смерти, ибо они не дружат с реализмом.
У него не было желания звездиться императором в своём уголке и подлецом в жизни. Реальность чаще, как он думал, превосходит фантазии по степени силы.
Часто отмечал, что аварийная встреча с жизнью происходит чуть ли не ежедневно. Он был рад лишиться удовольствий в мечтах, так как ему было необходимо счастье в реальности. Безупречность в фантазиях его веселила.
В мечтателях обнаруживал слабость: они, доставая звёзды с небес, спотыкались бездарно о жалкие маленькие камешки трудностей, преодолеть которые не могли в силу малодушия.
В нём напрочь отсутствовала наивность. Любые выдумки он сравнивал с картонными героями комиксов, сферой его интересов была жизнь из плоти и крови. Предполагал , что любые открытия истины разрушают чью – то реальность. Верил, что не все обстоятельства являются тем, чем кажутся тому, кто живёт иллюзиями. Ради забавы не старался избивать мечтателей камнями собственных истин, знал: от этого можно умереть по – настоящему. А это уже несправедливо.
Для себя понимал: жёсткая реальность всегда с людьми, даже если они в неё и не верят.
Не стоит строить замок из иллюзий, который окажется похож на отхожее место. Реальность всегда непредсказуема — это её главный признак, она — арена тренировки всех сил человека. Он не очень ценил принцип удовольствия — хочу, больше для него значил принцип реальности — надо.
Она его позиции понимала, но не принимала по причине того, что была совершенно из «другого теста».