Архив за » Декабрь, 2012 «
ДОРОГОЙ АНДРЕЙ! С ОГРОМНОЙ СИМПАТИЕЙ ОТНОШУСЬ К ВАМ, ВАШЕМУ ПРОФЕССИОНАЛИЗМУ, ВСЕМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ КАЧЕСТВАМ!
ВАШЕ УЧАСТИЕ, СПОКОЙСТВИЕ, ВЫДЕРЖКА, ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ ДОСТОЙНЫ ВСЯЧЕСКОГО УВАЖЕНИЯ!
КО ВСЕМ ОТНОСИТЕСЬ ВСЕГДА ТЕПЛО, ПО- ЧЕЛОВЕЧЕСКИ.
А ЕЩЁ — ОЧЕНЬ ОБЪЕКТИВНО И РОВНО — ЭТО НЕ КАЖДОМУ ДАНО.
СЧАСТЬЯ. ЗДОРОВЬЯ ЛЮБВИ ВАМ, АНДРЕЙ!
ВАМ:
Желаю всех оттенков счастья,
Желаю теплоты друзей,
Здоровья, радости безмерной
И новогодних праздничных огней!
С УВАЖЕНИЕМ
ЗАГАДКА)
Как же я закономерен.
И как непредсказуем, похож на кота в мешке, а может, на тайну за семью печатями.
Облик мой туманен, хотя немалое количество людей возлагают на меня большие надежды.
То, что поступь моя легка и тяжела одновременно, никто не сомневается,
хотя я чаще похож на минное поле, по которому, навряд ли, можно пройти без последствий.
К счастью, или к радости, но моё появление очень тёмно.
А как я загадочен, когда открываю свои страницы, не зная заранее, что в них написано.
Характером обладаю странным: устойчивости ни на грамм, ибо веду себя по — разному.
И эта многоликость многих пугает: пытаются от моих проделок спасаться молитвой.
А как часто я кидаюсь из одной крайности в другую: кому — то могу подарить всё,
а кому -то — ничего, щедро предлагая при этом взять всё самому.
Обожаю действовать коварно: испытания, уверен, полезны, целительны.
Мой реализм жесток: не даю никому никаких иллюзий парить в мечтах,
событиями поворачиваю голову в сторону правды: айсберг жизни показываю снизу.
С лестницы восхождения безжалостно скидываю слабых и пошлых душой,
позволяя остаться лишь тем, кто переносит кислородное голодание на горных вершинах духа.
В конце моего бытия показываю каждому в сухом остатке, чего он стоит.
И так каждый раз, когда приходит вновь мой черёд в круговороте бытия.
И моё имя известно каждому…
ЛЕПСУ)
Страсти подобны гранату,
Крик, как душевная боль,
Ноты твои, как раскаты,
Зеленоглазый король.
Ты в любимцах у времени,
У тебя — руль корабля .
Ты — приличного племени:
Под тобой не горит земля.
Не предаёшь и надежды,
Вливаешь чувства в сердца:
А музыка так безбрежна,
Как лик и дела Творца.
Он никак не мог изменить отношение к тому, что его беспокоило: тоска, отчаяние, какая-то безысходность и звериный, порой неожиданный, лик действительности. Мучительная досада на несбывшиеся надежды терзала нередко. Успокаивал себя тем, что старался не думать о смерти: она была вроде бы далеко, а может быть, рядом, как знать? Да и чёрт с ней.
По капле стал убивать в себе романтизм, становясь мелочным, расчётливым, скучным. Люди ему казались отвратительными.
Он думал:
— Почему всё, что есть лучшего в душе, так бездарно заканчивает самоубийством? Если сейчас так плохо, но ведь дальше — ещё хуже будет:
рвать волосы на голове, конечно, не буду, но холодок безнадёги проник даже в тело.
Помогала самоирония, приводя в чувство. Так, прижавшись тесно к отчаянию, он и жил, никому не раскрывая себя настоящего. Высохшие слёзы были сильнее молчащей боли. Равнодушно взойдя на плаху тоскливой бездны, он не собирался рвать рубаху на груди, потому что впереди были обязательства перед родными, которые всё равно кроме него никто не выполнит, поэтому ему ещё придётся поскрипеть. И когда на душе было хуже некуда, он смеялся над ситуацией, обстоятельствами. Сердце, словно губка, впитало всю прелесть дикой реальности, места для утешения не оставалось. Могильная плита разочарования и равнодушия ловко и мощно
придавила могучую грудь бывшего военного. Призывать вновь любовную катастрофу, чтобы отъехать от такой обречённой данности и помочь себе , не хотелось: сил не было, да и интереса тоже. Он не желал смотреть не только в чьи -то глаза, но и даже в зеркало на себя. Знал, что из-за обычного непонимания, можно потерять многих, а особенно близких.
А разве кто -то чужой сможет разделить его метания?
В такие моменты у него было возрождение мании преследования якобы со стороны рядом находящихся, на которых молча размазывал своё одиночество, чувствуя себя одиноким волком, никому ненужным.
Вообще, в последнее время ему было совсем неуютно даже с собой, а ведь раньше умел быть другом самому себе. Неужели он приобрёл в своём лице ценность антиквариата? Романтика — это для непорочного и легковерного наивного белого листа бумаги, а быт — это завтрак, обед, ужин, туалет.
Ведь кушать хочется всегда? Может, на этом и стоит остановиться, не стоит заморачиваться на муках встреч, усилий, преодолений, взлётов и падений? Глядишь, отчаяние пройдёт, наступит острый взгляд правды жизни, в которой не стоит гоняться за иллюзиями, а то не дай Бог узнают твою изнанку и как она пахнет, будет неловко. А оно надо?
Вот так и мотало моего героя от вершин взлётов мысли к подножному корму.
Дай Бог, пастись — тоже не худший вариант, если следовать законам простой реальности — безопасно, можно после работы подремать, поспать, не за горами старость.
ЗАГАДКА)
Почему, если она бесспорна, то уже и не интересна?
Когда она вас не навещает, значит, вы просто закрыли двери.
Если вы способны её испытывать, то всегда получите удовольствие,
если нет, то имитация не поможет.
Но если натолкнётесь на неё, то сила удара может быть ощутимой.
Она порой, словно женщина: когда становится доступна для всех,
сразу к ней теряете интерес.
Всегда стремится преобразить своего родителя, а потом уже и мир.
Иногда может доставить поразительное счастье, а порой —
одни неприятности.
Убогость слов может её сильно оскорбить, как наряд нищенки — королеву. Орбита её полёта может быть больше Земли.
Когда она неожиданна, то может показаться блистательной, как следствие желаний.
И почему ею занимаются немногие, ведь её талант в том, что помогает каждому услышать себя?
Скрыть её невозможно, особенно когда она принадлежит тебе.
Она парадоксальным способом мешает думать, хотя даёт возможность полетать.
А вот когда переспите с нею, то утром обнаруживаете, какая же это была дрянь.
При этом никогда не платит пошлины, хотя может перелетать хоть куда
и к кому угодно.
Похожа на женщину без возраста — это её вечное состояние.
Способна терять цену, если неуклюже выглядит, но когда повторяется, то обесценивается, как медный грош.
Лепс умеет своим голосом сканировать нюансы чувств в своей душе.
Его манипуляции нотами определяются искренностью его эмоций.
Взлёт духа идёт через соприкосновение с божественной реальностью.
Через некоторые диссонансы его голоса можно ощутить силу его переживаний. Создаётся впечатление, что, исполняя близкие ему песни,
он может утешить не только свои боли, но и тех, кто слушает его.
Понимаешь, что этот исполнитель не умеет жить придуманной жизнью,
скорее, наоборот, живёт на разрыв души. Вообще, обычно музыкальное переживание высвечивает у человека поющего всю его внутреннюю красоту.
Слушая Лепса, ловлю себя на том, что ощущаю пульс, биение его сердца
в потоке мелодии. Благородство его исполнения в том, что он ошеломляет искренностью и простотой. Мне кажется, что его цель — открывать и трогать сердца золотым ключиком своей личности. Его песни похожи на исповедальную человеческую страстную речь, которая придаёт силы и укрепляет надежды. Мыслящие песни Лепса обостряют чувства, придают им дополнительную красоту и свежесть. Сильные эмоции касаются глубин души, трогая все струны сердца, тем более задача любого исполнителя — возбуждать волной нот трепет душ.
Прелесть индивидуальности Лепса как раз и состоит в том, что — король интонаций крика, диссонансов, всплесков мистических тайн любви.
Пение — это лучшее орудие извлечение кладов музыкальных фейерверков
человеческих страстей. Хочется про Лепса сказать: « Ему многое простится, потому что он вдохновенно поёт не для себя — для других».
Я ненавижу свою тонкокожесть, обострённую чувствительность.
Так хочется их придушить, прибить, потому что приступы отвращения
к себе безобразно регулярны.
Душа порой похожа на рваную ткань, над которой потрудилось шило времени.
Я смертельно устала тщательно выворачивать её потаённые уголки,
чтобы очистить от иголок терзающих эмоций.
Неужели карнавалом жизни правят обострённые нервы, которые
не могут совладать с обыденным равнодушием фактов?
Иногда ощущаю своё сердце футбольным мячом, который пинает пульс безысходных страстей.
Может, всё — таки, спасение в цинизме взгляда?
Может, не стоит ничего придумывать в этом прагматичном мире?
Ведь если вывернуть жизнь наизнанку, то окажется, что она дурно пахнет?
И наши фантазии всего лишь осложняют наш внутренний мир, делая его уязвимым,
ранимым, неустойчивым, готовым в любую минуту умереть.
Наверное, чем скупее фантазии, тем станет легче.
Проигрывая ежедневную борьбу с кошмаром бытия, напоминаю себе полководца Пирра,
который бесталанным ломом своих приёмов бездарного руководства проиграл войну,
кинув в её пасть ни в чём неповинных людей.
Бесконечные переживания безжалостно распинают мои дни, которые разбиваются
на осколки длинных часов бесполезных раздумий.
Неужели придёт время, когда сердце моё станет звенеть железкой в груди?
Может, смрад очевидных фактов — лучшая реальность для моей жизни?
И не стоит сопротивляться сточным водам реальности, вымучивая
свои грёзы? Видимо, только закалённый циничный дух позволит выныривать
без всяких внутренних повреждений души.
Только в какой жилет запрятать эту невыносимую, вечно колющую боль,
которая рождается обычно неожиданно?
Может, весь смысл существования как раз не в приобретениях, а в сладких потерях?
Ведь именно же о них помнишь всегда ярко и сильно.
Пусть правда груба, сочится ядом, предлагая каждому отведать напиток,
ударяющий в мозг, который не хочет чувствовать, а думать уже незачем,
ибо за тебя уже приняли все решения. Неужели в припадке бессилия можно жить,
когда ты никому не нужен по большому счёту?
Неужто бокалом шампанского можно запить все свои гнусные ошибки
и малодушное бессилие мыслей?
Неужели пришло время, когда чувства безопаснее перемотать изолентой,
чтобы не обжигали, не терзали и не пугали?
Может, мерзость зоркости жестокого взгляда в том, чтобы видеть то, что есть,
а не то, что скрыто под этим?
Но как сильно моё желание,чтобы хоть маленькая звёздочка надежды упала мне на ладонь.
ЗАГАДКА)
Как же они захватывают нас, делая из нас послушных рабов.
Лишь сердце знает их остроту и силу. Самые благородные из них
почему-то нынче начинают вымирать.
Странно, но мы менее всего опираемся на них в момент принятия
важных жизненных решений.
Но как они пронизывают нас, обновляют, порой очень сильно
просветляют и сопровождают своим свечением нашу, в общем-то,
нелёгкую жизнь. А потом, они гораздо глубже наших раздумий.
Уж не их ли слепота помогает порой заглянуть внутрь своей души
без вмешательства внешних очевидных вещей?
И как не парадоксально, чтобы стать благородным, надо подпалиться
их силой. Неужели они так слабы, что мы умеем их придушить и смять?
Думаю, что они не могут быть мелкими по своей природе,
таковыми могут быть, скорее, сердца.
Чтобы их не потерять, надо не бояться жить.
А вот когда их нет, то легко стать твёрдым и решительным.
Но когда их в избытке, то они не дают есть, спать, лишают покоя.
И если у них много препятствий, то они могут стать прочными, сильными и высокими.
Чаще всего их подогревают желания. Иногда мы лучше всего чувствуем себя тогда,
когда они нас не беспокоят, но когда допекают, то чувствуем себя крайне уязвимыми
и безоружными.
Конечно, они надувают наши паруса, чтобы не терять себя,
но иногда они нас топят в пучине невзгод.
Но не дай Бог: если они порвутся, словно струны, я не хочу стать деревом.
Конечно, они могут быть часто бесполезны, но главная их сила —
они не бессмысленны.
Их лучше испытывать, чем проверять.
( ЧТО ЭТО?)
Душа моя разута…
Я не хочу страстей,
Тают минуты.
Не жду гостей:
И так вся в путах.
Танцует ложь.
Колотит дрожь,
Бокал цикуты?
Не грянет час?
Слова так грубы.
Не жизнь — поп -арт:
Осколки смуты.
Отливала душу в строчки
Золотом сердечных букв.
Код эмоций на листочке:
Сердца ноты, пульс и стук.
Любила точные фразы,
Как острый меч самурай,
Как дорогие алмазы,
Словно потерянный рай.
Боль выливала слезами,
Радость алела цветком.
Лечила себя стихами,
Тайным горя огоньком.
Все нервы свои обнажив,
Творить — это способ жить?
А может любить на разрыв?
Розы из звёзд всем дарить?
