Архив за » 2012 «
(дань уважения философу Грофману, или интерпретация его потрясающих взглядов )
Трусость усыхающей души согнула человека в дугу позорного смирения. Комфорт имеет подлое последствия: молчаливые угодливость, соглашательство и обречённость потреблять. Утрачен тонус боеготовности напрягаться, преодолевать, проживать данную жизнь с усилием воли труда над обстоятельствами, собой. Соблазны бытия, стремление к комфорту изуродовали первородный нюх человека, извратили его природу. Произошла атрофия тела и, как следствие, души. Закон единства и борьбы противоположностей даёт колоссальный сбой. И хотя человек существо уникальное, коль так открыт миру, неповторим, но надо признать, что всё -таки, существо духовно незавершённое и несовершенное. При этом прекрасно знаем, что человек ещё и универсален, коль способен к любому виду деятельности, но самое главное человек, словно три в одном, ибо заключает в своей сущности физическое, психическое и духовное начала. Может, природа и не торопит этот сложный многомерный процесс воплощения стремления к совершенствованию, самосовершенствованию человека через череду всяких испытаний, как природного свойства, так и психического, социального? И переплавка старого в новое уж не идёт ли медленно, но верно по закону — переход количества в новое качество? Накопив избыток отрицательного, вредного в количественном отношении — не будет ли это основанием взрыва, как революционной страшной формой перехода к другому, более совершенному качеству через боль, гибель противоестественного? Как жаль, что мы попали в плен гастрономического мышления, которое повреждает волю и атрофирует здоровые желания.
(ЕГО ТРУДЫ , МОЖНО СКАЗАТЬ, ШЕДЕВРЫ ДУШИ ЗДЕСЬ:http://proza.ru/avtor/neum2
Неужели смерть — лучшая идея жизни? Думая о ней, тем не менее хотим жить.
Ограниченность времени на интереснейшую штуку жизнь позволяет найти путь к себе, не заглушая собственного голоса.
Внутреннее мужество помогает следовать собственной интуиции.
Вечно слушаю только собственное сердце, ненавижу подсказки других людей: они не могут быть в моей шкуре.
Работа для меня — это форма любви, она не предаст: выручает в моменты стрессов, несложившихся отношений.
Многое обменяла бы на встречу с Достоевским, или Гончаровым — моими писателями, как это не эпатажно.
Все мои комплексы когда -то упадут перед лицом смерти, она тихо освободит мою душу от груза жизненных тяжестей, которые я так и не разрешу в жизни, я это точно интуитивно знаю, потому что жизнь, как мне кажется, не дана для того, чтобы что — то решать, она дана просто, как форма наслаждения и удовольствие от её процесса.
Решать, бежать, делать карьеру, устраиваться в мире — это же не вся жизнь.
Я в постоянном поиске того, к чему лежит моя противоречивая душа.
Мне кажется, что я вечно расту из ошибок, несовершенств, падений, драматических разрывов отношений, как дикая трава под забором.
И это не остановить, наверное, как и быстрые роды.
Не хочу ронять свои чувства там, где их будут топтать.
Ненавижу, когда личную жизнь делают публичной: ведь она касается лишь двоих, поэтому лучшая подружка — это подушка.
Как жаль, что чувства — это не всегда понимание.
Почему жизнь вызывает нередко выгорание души и сердца?
Как часто мысли мешают чувствам, умаляя их силу, цинично отрезая им крылья.
Чтобы испортить отношения, достаточно начать их анализировать банальными мерками пользы.
Стоит ли так низко опускаться на колени, чтобы увидеть дно чувств?
Так можно вызвать лишь жалкие желания, но, увы, не чувства.
Если умеешь чувствовать, то для тебя не станет важной победа над тем, кого любишь, тем более твоя правота.
Как удивительно: мы оба несовершенны, но как совершенно наше притяжение друг к другу и память об этом..
Мир надувательства так объёмен, что куда бы ты не обратился, не пришёл, тебе вручают инструкции, из которых явно понятно, как с тебя негласно выжмут все соки.
Ты должен вести себя так, как хотят те, кто на тебе может неплохо заработать.
И когда думаешь, что ты что-то в этом мире имеешь, в это время имеют тебя. Уверена, есть масса ухищрений, которые дают пинок, чтобы ты свободно летел с горы под названием жизнь.
Известно, что настоящий автомобиль знает свой лучший закон: он (если умный — шутка), будет двигаться САМ под эту гору.
Когда же ошибаешься, то это твои проблемы: жизнь этого не прощает, а просто отсекает от лучшего, коль не думаешь, а привык лишь работать. Наверное, кто с этим не согласен, или сомневается, значит, был глухим — не услышал то, что шептала жизнь.
Говорят же, что решение проблемы, как и задачи, зависит не от того, кто её решил, а оттого, кто будет её воплощать в жизнь.
Хороший мошенник обладает искусством заставить всех работать на него: найдёт массу хитрых слов — обманок, которые дадут ему господство, как
на вас делать деньги, разводя таких по полной.
Ясно одно, неважно, что вам говорят — вам всё равно говорят не всю правду.
И это всюду, где есть слово — коммерция.
Зная, как разувают по полной, хочется оставить высшее благоразумие: оставить мир таким, какой он есть, ибо земля круглая.
А это значит: кто сегодня наверху, завтра может вдруг оказаться внизу ( какое это, однако, мудрое(?) или жалкое оправдание(?), что ты не в стане хищников, а больше похож на жертву.
Что кричать?
Нет смысла, тем более, кто кричит, того не слышат, это очевидно, особенно когда видишь по телевизору глас народа, вопиющего в пустыне.
Мы же заложники, видно, своей внутренней жадности, потому что свободно вступаем в любое дело, которое не знаем, как его ведут, тем более — куда. Тот, кто надувает, для себя чётко знает, что надо делать в отличие от нас.
Наверное, в любой аховой плохой и безнадёжной ситуации искать виноватых и смысл — самое бессмысленное занятие.
Если бы мы имели внутренние силы сопротивляться ситуации, то смогли бы опираться на себя.
Как правильна мысль: опираются лишь на то, что сопротивляется.
Нет смысла усугублять тяжесть невзгод, легче — перенести.
Может, поэтому капля мёда привлекает всегда больше пчёл, нежели ведро желчи?
И когда оказываются люди, которые живут лишь жалкой потребностью обуть других, осознаёшь, что такой человек навряд ли может получить свободы извне больше той, которой он не обладает внутри.
Мне противны те, кто «прохаван»: умеет объегорить ближнего: не хочу откусывать больше, чем смогу прожевать.
Понятнее закон: храни ум и совесть, и они спасут тебя, но не храни жадность, ибо она тебя погубит.
Может всё — таки, в своём стремлении к лучшему следует замечать, что оно не твоё.
Кстати, размер желудка у хватающего на себя, в себя и под себя, не больше, чем у других.
Наверное, лжецы от бизнеса и мошенники похожи на верёвку для самоубийцы: поддерживают, чтобы не упали.
Что остаётся?
Видимо, одно: получать высшее жизненное образование, которое поможет действовать в ситуациях, чтобы не кинули и не бросили.
Глотают обман многие, а вот обнаружить его способны немногие.
А мы кто(?) — многие или немногие?
Как там Шекспир — то говорил?
А, кажется, вот так: «Обман в довольстве — преступнее лжи от нужды, и лживость в королях гаже, чем в нищих».
Умеют же мастера разводов, когда их хватают за руку, заглаживать свою вину за наши же деньги, работу, усилия.
Коль нас так мастерски кидают, то стоит тратить усилия на ловлю тех, кто это сделал?
А может, мы лишь банально и предсказуемо кипим, когда нас нагревают? Наверное, нет зубов, коль едим лишь кашу жизни.
И кашу ли?
И стоит ли устраивать бурю в стакане, коль всё равно ты не на корабле?
Вопрос… или вопросы?
ЗАГАДКА
Только за них я расплачиваюсь жуткой депрессией.
Они бывают приятными и неприятными.
Когда они на меня обрушиваются ливнем, я сразу оказываюсь в плену,
на свободу не хочется.
Их поддерживать глупо, а разрушать довольно жестоко.
Когда я прекращаю поиски себя, они вдруг сразу исчезают.
Вот почему — вопрос.
А как помогает зеркало: именно в нём возможно увидеть их силу и слабость одновременно.
Их кормит незнание, может, поэтому они самые прочные на земле: живут,
здравствуют и умирать не собираются.
Если вы их не съедите, то они съедят вас.
Странный у них характер: разрушая старое, они умудряются строить новое, которое,
как и старое, прочнее бетона. Источник их — менее всего сердце, больше — мозг.
Как жалко их потерять, вдруг их найдут другие: станет слишком одиноко и неуютно в этом мире.
И вообще, они дороже денег.
Говорят, они даже могут поддерживать порядок в государстве: им верят,
им следуют, их охраняют, словно вклад в банке.
Надежды — их верные спутники, хотя они похожи
на небо в луже, потому что там отражаются их звёзды.
В основании слова – обнажённые нервы, обострённые струны души.
У каждого он – свой, у меня – тоже.
Какие пленительные легенды оставил нам.
Считал, что только стихи могут сохранить мысль в первозданной и вечной красоте,
которую он щедро дарил всем в возвышенной, честной, страстной форме:
«…зачем скрываться под чужим лицом,
Когда своё воистину прекрасно?»
Его яркая любовь к миру и вера в себя проросла в каждой клеточке его мощной души:
«Не ведать мне страданий и агоний,
мне встречный ветер слёзы оботрёт,
Моих коней обида не догонит,
моих следов метель не занесёт».
Радость духа была его силой.
Каждое его слово — поступок, почему и была ему уготована слава ещё при жизни.
Знал, ведал и считал:
«Чистоту, простоту мы у древних берём,
Саги, сказки из прошлого тащим,
Потому что добро остаётся добром,
В прошлом, будущем и настоящем».
И не раз гордость его кричала, когда кто –то пытался унизить его:
«Не надо подходить к чужим столам и отзываться, если окликают».
Знал, что легковесное отношение к прошлому мстит:
«…осторожно, с прошлым, осторожно,-
не разбейте глиняный сосуд».
А как глубоко понимал людей:
« С налёта не вини – повремени:
есть у людей на всё причины»…
И за пережитое одиночество обещал:
«наградою за одиночество
должен встретиться кто – нибудь».
Не забыть его памятных слов о любви:
«но я люблю сейчас,
а в прошлом — не хочу,
а в будущем – не знаю».
Пронзительны строки:
« Может, кто-то когда – то
поставит свечу
мне за голый мой нерв,
на котором кричу»…
Сильным аккордом отзываются строки, как золотая формула силы:
« Я не люблю себя, когда я трушу,
И не терплю, когда невинных бьют,
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в неё плюют».
В.С.Высоцкий — Поэт на нерве, поэт без кожи оставил свои легенды нам…
И от него шёл яркий смелый свет,
Стихами, песнями спасал от бед.
Дарил он страстно нежное тепло,
Чтобы любовью проросло оно.
А сколько в песнях было мудрости
Хоть, как и все, он делал глупости.
На сцене пламенем сгорал,
Чтобы, внимая, кто – то прозревал.
Его активная душа была сильна:
Так будоражила и сердце жгла.
Его судьба, как фатум, рок:
И он в стране теперь – пророк!
Какая сердца напряжённость,
А в песнях – вдохновлённость!
Как резко прерван был его полёт,
Не жизнь, а просто мощный взлёт.
Чуть ли не каждый день лицезреем по TV каких -то моральных извращенцев, которые лезут изо всех щелей новостей и репортажей наших бодрых СМИ. Складывается впечатление, что Россия не работает, не воспитывает детей, не создаёт ценности, не делает открытия, а только что и думает о тех, которые давно наплевали на всех и всё.
Именно эти «актёры — сидельщики» на скамьях судов по причине попрания чувств и убеждений окружающих людей, мечтают всех победить, мнят себя политической элитой, с которой должны разговаривать только первые лица государства, но никто более, ибо народ для них просто « быдло» и бессловесная тварь. Они уверена на сто процентов в правоте своей точки, или кочки зрения на политику, на мораль, на жизнь.
Они открыто распинают любые ценности, устои других. У них свои, видно, внутренние законы: физиологии гениталий , когда они могут себе позволить насмехаться над чувствами детей, стариков, забавляясь половыми актами в серьёзных общественных учреждениях на публике, которая по их уразумению, всё «схавает», даже это первобытное банальное никому неинтересное совокупление. Им кажется, что их форма протеста гениальна и единственно возможна.
«Расчехление» всех инстинктов даёт им возможность доказать свою убогую правоту и стать геростратово знаменитыми. Скоро по их дурному примеру вся страна, не дай Бог, превратится в такие «таланты», а зрители, видимо, вымрут, так как все будут « прославляться» на сцене жизни под прицелом любопытных, сжирающих всё, камер.
Может, эти разыгранные кем-то спектакли нам косвенно и тайно уготовили жалкие роли? Все же знаем, что искусство требует жертв, может, такой пиар и рассчитан на нас?
Но уж очень не хочется быть жертвой дикого любопытства представителей СМИ, которые ради жареных фактов готовы день и ночь кормить нас не первой свежести информацией, раздувая пузыри из мыльных персон.
Сразу хочется смыться с начала первого их акта, остаётся посмотреть лишь на занавес, который является самым интересным персонажем в этом тлетворном водевиле. Может, не так страшны эти тщеславные, надутые манией величия махровые эгоисты, как отвратительны мы, смотрящие на этот вертеп орущих, прыгающих с визгом чудищ, топчущихся на наших душах, утверждающих насилие?
Безобразно, когда зомбируют программой своих действий те, кто устраивает эти морально разлагающие порно — шоу. А как долго объективы демонстрируют нам цинично — довольные улыбки тех, кто выдал на ура оскорбления всем, у кого другие убеждения и ценности. Как угорают эти люди над реакцией плебса, нужный им всего лишь для того, чтобы приковать миллионы к телевизорам, в котором они будут глумиться над каждым.
Наверное, какие зрители, такие и шоу. Витрина вывороченных физиологических « извратов и отвратов» раскупается с бешенным успехом. Люди не хотят невинно чистого и белого, им вкуснее — остро — жареное: публичный брак всегда был в цене у зрящих на чёрное. Даже из ненависти можно выжать лимонный сок популярности, жаркой известности, свободной от моральной ответственности .Порой просто некуда деться обычному человеку от навязанных насильно попыток стать знаменитыми жалких и мелких людишек, бряцающих своими извращениями перед лицом каждый день на голубом или цветном экране.
Изнасилование такими новостями, сеет отравленные семена.. А коль хамы видны без рекламы, стоит ли мельтешить ими перед нашим носом? Бесстыжие откровения, сказанные в припадке гормональных всплесков озабоченных только собой особ, сыпятся на зрителей, словно дешёвые бусы. Выпячивание своих взглядов, принципов, игнорирование свободы других, демонстрация своего девиантного поведения, стремление самоутвердиться в уродливой форме, пренебрежение ценностями других людей, свобода от норм общества — это ещё не вся жизнь.
Такая позиция похожа на всадников без головы, потому что свобода любого заканчивается там, где начинается свобода другого человека, который не глупее, если не умнее. Только крупные личности всегда находят точки соприкосновения и объединения с другими, а похожие на простейших ( к примеру, на амёб) умеют лишь делиться и размножаться, другое им — не под силу. Возможно, правда, предшествующие появлению цивилизации 100 миллионов лет зверства не преодолеть, коль к ним нас тянет магнитом?
А может, использование провокаций есть проверка, сканирование и прогноз скрытых моделей поведения всех слоёв общества? Но всё равно провокация была и остаётся острым оружием провокаторов всех времён и народов.
Неужели наша страна — это арена для наглых испытаний последствий провокаций и образа мышления дикарей, которым закон не писан: ни моральный, ни правовой?
И всё — таки, Россия всегда была богата людьми, для которых любовь, работа, просто жизнь были важнее дешёвой известности в миру.
Живя со своим мужем , она составила его портрет , нисколько не осуждая его за трезвость взглядов. Видимо, просто они были разными.
И эта непохожесть высекала из их отношений разные миры, точки приложения сил, не мешала выражать открыто то, о чём они думали.
Разочарования для него были ключевой водой, пить которую не боялся, ибо этот напиток оздравливал , закалял и сбрасывал пелену самообмана и заблуждений.
Реальную жизнь ощущал , словно боль, по-достоевски: физически, с температурой страстей.
Жизнь часто его мяла, уничтожала, неистово и на полном серьёзе, испытывая его запас прочности.
И только прагматичный подход к жизни ослаблял боль, делал её просто ощущением опыта.
Он иногда , всё-таки , пользовался обезболивающими душу средствами: музыкой, стихами, живописью. Но не часто — боялся отравиться сладким.
Не считал, что у него в голове было интереснее, чем в реальности. А потом обломовская созерцательность давала передышку для его деятельной натуры, тем более полнота периодической и сознательной лени обеспечивала ему нечувствительность к ударам обстоятельств.
При этом не принимал за жизнь лишь внешнее проявление бытия.
Знал, что под скорлупкой его находится тайная картина.
Дорогой большинства не шёл, предпочитал идти своим путём. И трезвые умозрения обнажали смысл и глубину момента жизненных ситуаций, он прозревал, приобретая хватку мужика в костюме аристократа духа.
Понимал, что по большому счёту жизнь мало меняется, это лишь человек меняется под её воздействием,
Тяжёлые тренировки жизнью не всегда выдерживал.
Но, однако, обладал реальным взглядом трезвости, как глаз старухи перед смертью.
Считал, никакие слова не смогут описать суть и содержание смерти, ибо они не дружат с реализмом.
У него не было желания звездиться императором в своём уголке и подлецом в жизни. Реальность чаще, как он думал, превосходит фантазии по степени силы.
Часто отмечал, что аварийная встреча с жизнью происходит чуть ли не ежедневно. Он был рад лишиться удовольствий в мечтах, так как ему было необходимо счастье в реальности. Безупречность в фантазиях его веселила.
В мечтателях обнаруживал слабость: они, доставая звёзды с небес, спотыкались бездарно о жалкие маленькие камешки трудностей, преодолеть которые не могли в силу малодушия.
В нём напрочь отсутствовала наивность. Любые выдумки он сравнивал с картонными героями комиксов, сферой его интересов была жизнь из плоти и крови. Предполагал , что любые открытия истины разрушают чью – то реальность. Верил, что не все обстоятельства являются тем, чем кажутся тому, кто живёт иллюзиями. Ради забавы не старался избивать мечтателей камнями собственных истин, знал: от этого можно умереть по – настоящему. А это уже несправедливо.
Для себя понимал: жёсткая реальность всегда с людьми, даже если они в неё и не верят.
Не стоит строить замок из иллюзий, который окажется похож на отхожее место. Реальность всегда непредсказуема — это её главный признак, она — арена тренировки всех сил человека. Он не очень ценил принцип удовольствия — хочу, больше для него значил принцип реальности — надо.
Она его позиции понимала, но не принимала по причине того, что была совершенно из «другого теста».
Почти каждый день она бывала в церкви, считала, что так облегчит боль и муки страдающего и болящего мужа, перенёсшего тяжёлую операцию.
Там успокаивалась от тревожащих её переживаний и приходила в себя.
Через несколько дней обратила внимание, что один и тот же господин средних лет постоянно стоит сзади неё. Оборачиваться было явно неприлично, но его взгляд жёг голову. На следующий день она взяла с собой подругу, которая ей поведала, что это известный распутник, местный казанова, что от него уже все шарахаются, при этом заметила, что никаких признаков внимания к нему проявлять не следует.
Краем глаза она обратила внимание на его привлекательную внешность, но никакой заинтересованности это не вызвало: сама была привлекательна, цену себе знала, да и гордости хватало.
Через неделю увидела его вновь стоящим уже неподалёку справа.
Был очень печальным, и, казалось, ни на кого не обращал внимания. Она успокоилась – до конца простояла службу, потом вышла из церкви, подошла к машине и уехала.
Несмотря на свою молодость, была особой крайне трезвой, прагматичной, не любила кокетничать и не привыкла потворствовать вниманию мужчин.
Старалась одеваться со вкусом, вызывающие наряды не приветствовала, берегла своё гнездо, тормозила все соблазны, которые порой досаждали, да и в борьбе с ними всегда выходила победительницей.
Совсем недавно она оказалась в гостях у друзей мужа.
И там увидела опять этого господина. Он старался не смотреть на неё, был углублён в себя, мрачен и зол.
Со слов друзей она узнала, что это скрипач местной филармонии, играет, как бог, но его любовь к женщинам была легендарна. При этом занимался благотворительностью — немало средств отписывал детдомам, помогал в частном порядке многим людям, при этом никогда это не афишировал. Но её такие сведения не впечатлили, ибо и сама была в благотворительном фонде, и тоже помогала людям.
Неожиданно через некоторое время получила через свою подругу (та оказалась его курьером) от этого человека много записок с просьбой пообщаться.
Она не ответила: такого рода игры были не для неё.
Всегда что – то серьёзное внутри души её удерживало от всякого рода флиртов.
А потом всякие невзгоды и терзания она топила в работе, зная, что трудоголизм – это ужасная вещь, но спасительная.
Да и муж в начале их супружеской жизни объяснил ей популярно, как она должна себя вести в силу его работы, занимаемой должности, предупредив её, что ничего случайного в нашем мире быть не может, следовательно, близкие отношения с кем бы то ни было надо пресекать в самом зародыше, дабы не страдать позднее, так как никто не знает целей людей, кроме них самих.
Однажды подруга купила два билета в филармонию на концерт. Она не отказалась от посещения музыкального театра, от возможности развеяться..
Объявляли отдельные номера, но вот на сцену вышел тот, кого уже привыкла видеть в церкви почти рядом с собой почти каждый день. Она напряглась, казалось, он увидел её.
Не понимая ничего, ей вдруг захотелось просто убежать из зала.
Он исполнял «Дьявольские трели» Тартини.
Музыка всегда будоражила, она испытывала шальное волнение, ноты пронзали внутренней мукой переживаний, при этом исходила эмоциональной тоской по чему – то неизвестному.
Музыка Тартини своим неистовым темпом вибраций вовлекала в эпицентр сильных колебаний острых ощущений. Вино эйфории ударяло в голову и впечатления были запредельными.
Слушая « Дьявольские трели», она слышала не то плач, не то смех, звуки , как казалось ей, изголялись над её душой. Его игра то вынимала душу, то вновь возвращала её на место.
Музыка разносила сознание, которое было занято тем, что жизнь казалась тайной, чудом. блаженством, освобождением, раем. Дыхание , казалось, остановилось.
Её сердце то скорбило, то плакало, то сгорало, словно свеча, то горевало, то ликовало.
И вдруг её прорвало – она, склонив голову, молча беззвучно зарыдала, опустив голову.
Подняв влажные глаза на него, она увидела, так ей показалось, что он просто сгорает в мелодии, рвёт себя на части, клянёт свою судьбу, отчаянно борется с собой, как будто свою страшную улыбку кидает в душу.
Истерзанная звуками, она, покинув подругу под предлогом, что вернётся, ушла с концерта.
В машине она во всю катушку дала волю чувствам, рыдала безудержно и сильно: глаза опухли так, что лицо превратилось в маску.
Знала, что соблазны её подстерегают везде. Но тут сегодня она чётко разделяла этого скрипача и музыку, которую он играл. Прекрасно понимала, что это разные вещи.
Соблазны не прячут стыдливо слабость, ибо благодаря этой слабости они торжествуют, побеждают крепости, играют по собственным правилам. Она почувствовала, что ослабила свою территорию бдительности, она позволила захватить себя врасплох, эта музыка ослабила её защиту.
Она неожиданно для себя показалась себе узницей в темнице, где якобы лишена радости и искренности.
Вспомнила, что муж сегодня утром как раз напомнил ей, что жить разумом намного честнее. Он осознавал, что говорил, зная её обострённую чувствительность и тонкую чувственность.
Никак не хотела быть жертвой мимолётных сетей, расставленных ей ловким сердцеедом.
Она боялась разрушения внутренней преграды, из – за обломков которой мужу бы пришлось её потом доставать.
Но близких не предают – это автоматическое правило было у неё в сердце непобедимо.
От этой мысли ей стало легче. Решила пока в церковь и театр не ходить, на работе было спокойнее…
ЛЕПСУ)
Проливает страсти мощно
Искренностью пламенных нот.
Попадает в сердце точно,
Ввергая в чувств водоворот.
И разгул эмоций сладких
Хлещет в душу откровенно,
Вдохновенно, без оглядки,
Горячо, самозабвенно.
А музыка его — любовь,
Коль обжигает нежностью!
Взрывает кипящую кровь,
Будоража мятежностью.
