Архив за » Май, 2012 «
Бабе Маше было уже далеко за семьдесят.
Жизнь скукожилась до размера маленькой комнатки в доме престарелых.
Развлечений не было, если не считать перемалывание косточек друг другу,
бессмысленное обсуждение политических новостей, не радующих уставшие сердца ничем, только возможностью «выпустить пар» на власть.
Каждое утро давалось нелегко: скрипели кости, болела голова.
Вставая, вспоминала сны, которые за ночь истерзали её, особенно часто снился муж, который уже как 20 лет лежал в сырой земле, не оставляя в покое последние годы. Чтобы отогнать старушку- смерть во сне, она не забывала выматерить мужа, так учила её родная тётка, которая говорила две знаменитые фразы: кто свистит, тот кликает беду, а вот маты отпугивают злые силы. Тогда баба Маша и поднаторела в мастерстве отпугивать эти силы. Струны души уже ослабли, но тело больше устало.
Воспоминания были так ярки, как будто события произошли вчера.
Трогало всё, хотя и не отличалась ранимостью. И как умереть вовремя, чтобы не напрягать родных? Ей уже было не важно, как она живёт, главное — чем.
А жила она только сыном, в сердце с болью пробиралась радость, которая охватывала её, когда он приезжал. Это утоляло жажду смысла жизни. Ей казалось , что в сыне она проявилась сильно и мощно, хотя в его внешности ничего не было от неё — вылитый отец. Редкое общение с ним поднимало настроение. Он не махал лопатой, работал начальником, крылья жизнь ему не подрезала. Жаль, что жена попалась сварливая, злая и недобрая, а так всё было неплохо.
Баба Маша повесила над кроватью фото сына, знала, что в любую минуту сможет пообщаться с ним.
Когда становилось на сердце хорошо, она пела знаменитую песню своей молодости «Течёт река Волга…», которую когда -то исполняла Людмила Зыкина, её любимая певица.
Иногда баба Маша мурлыкала эту мелодию под нос, потом тихонько ревела, а затем плач переходил в сдавленное тихое рыдание, за что она страшно ненавидела себя. Сердце, видимо, рыдало и пело,просто оно устало лишь стучать. Страдания были и горькими и сладкими одновременно. Сын — единственная форма счастья, которой не пресыщалась, а жила. Отдача себя не истощала, а дарила энергию. В своём сыне больше видела силу их породы, а не жалкую руду.
Ох, и знала баба Маша, что дети выжирают жизнь родителей, но являются её смыслом.
Вчера она вспомнила, ей повезло — она так легко встала , ничего не болело, она даже испугалась, думала, что это сон, в котором она просто попала в рай — не ломало ни одну косточку, грешным делом решила, может, уже умерла? Самое любопытное — она увидела свою душу, которая была на вид нежна, словно лунный свет, тонка, как дуновение ветерка, и ароматна, подобно полевым и скромным цветочкам.
Ей пригрезилось, что Господь сеял зёрнышки Любви в саму душу, дарил знание, чтобы могла узреть истину.
Да, она отдала сыну лишь то, что имела сама: доброту, силы, внимание, любовь. Видела, что с годами пространство доверия и любви между сыном и ею становится всё шире. Не желала привязывать сына к себе, никаких жертв с его стороны не требовала.
Да и вообще, никогда не была махровой эгоисткой, даже когда невестка настояла, чтобы она уехала в дом престарелых, восприняла это, как должное, нормальное и обычное, хотя сын весь извёлся, посерел лицом, но ничего не сумел сделать с женой. Когда уехала, ей даже стало легче : тихо, сама себе хозяйка, никто её не строил, не кантовал, появилось время , чтобы просто сесть, ни перед кем не отчитываясь , и подумать. Красота! Никогда не умела осуждать своих родных, просто пыталась их понять, что удавалось обычно всегда. А сын, взял у них с мужем то, что ему пригодилось в жизни , и был по — своему счастлив.
Всё в её жизни шло нормальным чередом, как у всех, а может, и лучше, так , по крайней мере, ей казалось. Просто свой опыт она превратила в результат —
сын не забывал о ней, заботился, звонил, путь редко, но ведь это же так.
Любила жить, а не заедать чужой и свой век…
Индивидуальность это то, что меня отделяет от мира, любовь это то, что меня с ним связывает. Чем сильнее индивидуальность, тем сильнее она нуждается в любви.
Вальтер Ратенау.
Моя индивидуальность — присущий только мне способ существования, потому что я — автор своей жизни. Её сценарий пишу сама.
Уверена, что сильное давление окружающих отрицательно влияет на личность, не давая развернуть внутреннюю силу лепестков индивидуальности.
Наверное, творческие занятия как раз помогут личности блокировать этот прессинг близких и посторонних лиц.
Для защиты своей территории души я не избегаю страданий, просто научилась их выносить.
В течение всей жизни всё равно найдутся те, кто будет загораживать свечу твоей души. Бывает же затмение солнца, луны, но, слава Богу, это проходит.
Только сейчас я поняла, что ложь взрослых сделала для меня трудной адаптацию к этому миру, в котором, увы, процветает ложь, распознавать которую приходится учиться всю жизнь.
И, к сожалению, то, что порой старшие люди думали, и то, что говорили, и то, что делали, очень разнилось между собой.
Я долго не могла понять это, запутываясь в хитростях двойного дна жизни, выпив немало слёз..
Считаю, что любое приспосабливание к жизни, как маленькая смерть, потому как безвозвратно теряется часть индивидуальности: каждый раз наступаешь на горло собственной песне.
Никакая личность, заставляющая мыслить, как она, не может до конца прикончить индивидуальность другого чуждого ей человека.
Жизнь — многозначный код, вмещающий в себя всю глубину и мощь разнообразной тайны. Мне кажется, что подобрать ключ к разгадке
полноты индивидуальности невозможно.
Только ярко выраженная агрессивность мечтает затереть любого, кто отличается от неё.
Сколько прекрасных творческих людей обратили на себя внимание лищь тогда, когда погибли от ударов тех, кто не приемлет инакомыслия, непохожести на них. Я думаю, когда кто-то ставит на тебе жирный крест — это единственное, чем ты можно гордиться, что утверждает твою индивидуальность.
Многие видят в другом то, что им кажется, но лишь редкие умудряются чувствовать, какой человек на самом деле. Может, они смотрят глазами любви?
Самое смешное то, что тот, кто хочет других изменить, не умеет изменить себя.
Так стоит ли делать попытки «перепахивать» и изменять окружающих?
Мне не нужны бирки, ярлыки оценщиков, мне достаточно моего простого родителями данного имени.
Самое позорное в жизни — это ненависть к себе, когда ты допускаешь, чтобы тебя растирали в порошок.
Когда ты обращаешься внутрь себя, если ты такой , как есть, просто не похож на кого-то, если ты выражаешь то, что чувствуешь, СВОИМ языком, это не повод предавать себя.
Быть другом, а не врагом себе — тоже достоинство, не у всех найдёшь.
Ведь, яблоню и грушу не наказывают свои собратья за то, что они дают не те плоды, которые от них ожидали…
Эти мощные в своей силе накала эмоциональные вспышки приносили ему облегчение, снимали напряжение.
Он уже давно мастерски использовал эти «междометия», которые, скорее всего, не имели никакого смысла,
но как бурно и эффектно выражали ураганные чувства.
Иногда ему казалось, что именно так кричит его неудовлетворённая душа в прыжке бессилия.
Мысль не могла прорасти рядом с буйными формами ощущений,
хотя выражалась довольно лаконично – одним словом, но крайне убедительно и сильно.
Он в тяжёлых ситуациях чувствовал дефицит мысли и слова , и эта сила предоставляла ему
полную свободу отношения к жизни и её фактам .
Рекорды словесных виртуозных пируэтов были ошеломляющи для его друзей и близких:
часто они впадали в транс немоты.
Истовая магия слова и уникально понятные жесты позволяли ему дерзко запечатывать свои переживания
в доступную каждому форму.
Только такой изящной словесностью в экстремальной обстановке лечил стресс,
это быстро помогало ему выпустить эмоциональный «пар».
Не все в жизни можно объяснить примитивной, упрощённой логикой.
Не всегда простота благо: амёба — не есть вершина эволюции.
В жизни простейших тоже хватает сложностей.
Индивидуальность творческого человека навряд ли может соответствовать смертельно точным ГОСТАм.
Тот, кто пытается многое в жизни упростить, ждут большие сложные проблемы,
ибо всё сведение к банальному стандарту минимума явно примитивно.
Простота, как известно, хуже воровства. Простой народ не так прост, как думают власти.
Упрощение всего всегда дружит с пошлостью, которая никогда не напрягается, чтобы подумать, прежде чем что-то сказать, когда следовало бы промолчать.
Унижает других обычно тот, кто не верит в себя.
Да и когда человек молчит, не значит, что он не думает.
Наверное, умный человек и похож на японскую технику: сложен
в содержании, зато в общении удивительно доступен и интересен.
Мне кажется, что позиция: думай, как философ, а говори, как поэт- непростая, ибо надо много работать
над собой и свои развитием.
Только душевная слепота заявляет о том, что у неё — самый зоркий глаз.
Не стоит красоту мерить лопатой, считая её совершенным орудием души
только потому, что давно когда-то была создана человеком.
Дерзко и беспардонно копая, можно вырыть в чужом сердце могилу,
из которой каждую ночь будут выходить привидения.
А потом жить просто совсем непросто.
И почему Фёдор Достоевский восклицал: «Простота, mon cher, это в сущности высочайшая хитрость»?
Конец рабочей недели.
Слава богу, Марк мог полежать на диване, побыть в тишине.
Никто в эти минуты его не кантовал: дома не было ни одной души.
Приняв душ, выпив рюмку коньяка, он удобно устроился на диване, тупо уставившись в телевизор, включённый без звука.
В эти моменты на Марка накатывали потоком всякие мысли.
Он никогда не ждал неприятностей, не умел их предчувствовать, не собирался тратить на эти глупости минуты своей жизни.
К нему в одно время и возраст пришёл, и, даже показалось, мудрость. Понимал, что мужчиной быть непросто: постоянно приходилось иметь дело с женщинами, которые вечно расставляли хитрые ловушки, но он научился их обходить стороной.
По вечерам, сидя в кресле, после ужина, выслушивал бесконечные советы жены, как ему правильно и верно жить.
Он уже давно не испытывал к ней горячих чувств, но, однако, она не была ему противна. Понимал, что страшнее этих советов может быть только практика воплощения их в жизнь.
Логика жены была в том, чтобы Марк научился так жить,чтобы добывать как можно больше денег.
Пытался достичь с ней компромисса путём переговоров, но та всегда была уверена, что лучший кусок хлеба достаётся его другу, даже если того эта удача миновала.
Конечно, пытался переубеждать её, но не получалось, она умело, а чаще слезами, побеждала его.
Быт заедал их отношения: Марку казалось, что он давно заколотил досками забвения свой былой романтизм отношений с когда-то родным и любимым человеком.
Его мучил вопрос:
— А может уйти от неё по-английски, не дожидаясь, когда она пошлёт куда подальше? Но куда?
Эти вопросы сбивали его душу с ног, и ему сразу хотелось спать.
Порой Марк чувствовал себя одиноким кротом, у которого одна нора, из которой выхода нет, а есть лишь вход. Тогда приходило банальное желание: немного водки будет в самый раз. Надо действовать быстро, пока не увидит супруга, не хотелось ругаться.
Осознавал, что принять его таким, каков он есть, может , вероятно, только могила, больше ничто и никто.
Как много, оказывается, в жизни у него вещей, которые явно не доставляли ему удовлетворения .
В последнее время, особенно после дня рождения, который застолбил его жизненный путь на отметке — половина дороги, оказался для него стрессом: пройдена, страшно подумать, одна вторая дороги. После этого Марк сам себе казался всего лишь эпизодом, мифом, маленьким рассказом.
Порой ощущал себя котом, у которого дома перестали водиться мыши. Дальнейшая жизнь не утешала, хотя он пытался себя успокаивать слабыми аргументами какого -то смысла в ней. Ясно было, что совершил немало ошибок, которых оправдать только молодостью было невозможно.
Как же ему не хотелось, чтобы его бытие со временем превратилось всего лишь в данные статистики.
До него теперь дошло, что так долго всуе откладывал всё лучшее, чего он хотел добиться в будущем, на завтра, и только сейчас осенило, что просто не доживёт до «сказочных» времён их реализации.
А раз в жизни из него не получилась последняя сволочь, то и на том свете он не сможет ловко устроиться. Тогда чего же спешить на тот свет?
И ведь свои лёгкие когда-то крылья давно сложил за спиной забытым рюкзачком, так что взлететь вверх навряд ли сможет.
Да и кто в него верит? Никто. Даже он сам.
Его вторая половина, казалось, указывала путь, но сама по нему идти не соглашалась — выбирала свой маршрут.
Жить на всю катушку во времена дерзкой молодости не было возможностей, а на переделку себя не хватит не только времени, но уже , наверное, и сил.
Не горел желанием делиться своими безнадёжными размышлениями ни с кем. Он вспомнил дешёвое утешение: чтобы с тобой ни было — жизнь только начинается. Да… начало…
Марк посмеялся над собой: как всякий человек, находящийся в тупике своего возраста, он пытался себя обманывать грядущими переменами.
Но наступил период, когда слабый рассудок не выручал: что-то ресурсов для светлого возрождения не видел.
Иногда он рассуждал сам с собой:
— Но я же ещё и не совсем старый… Неужели я идиот, способный реанимировать свои дурацкие идеи молодости, что смогу воскреснуть, если полюблю? Неужели мне кажется, что я потерял то, чего и не имел?
Да и любовь всегда, словно нежданный гость, звать бесполезно, приходит сама без приглашения. И как устал жить лишь хлебом да телом.
Не избежать, видимо, тупых ударов будней по голове.
Надоело придумывать причину каждое утро, чтобы идти на работу и жить.
А этот будильник будит зверя во мне, напоминая, что я ещё жив.
Вечером вновь выпитая бутылка вина откроет во мне загадочное дно неутолённой души. И буду я закусывать несбывшимися мечтами свою несостоявшуюся жизнь, а может она и должна быть такой?
Марк вздыхал… Как хотел бы он прогнать эти ощетинившиеся в своей правде мысли, но не получалось. Странно, но он перестал храпеть, жена в недоумении, может оттого, что по ночам стал грезить, замучив до полусмерти свою бессонницу?
Спать не давали упущенные шансы и ошибки, которые вдруг стали вылезать изо всех щелей.
Видимо, наелся так жизни, что вопросов к себе было слишком много.
Марк постоянно думал:
— Почему, всё, что у меня не сложилось, я пытался объяснить всесильным действием проклятого и серого быта? Почему о Боге и душе я вспоминал, когда становилось плохо. Чего я хочу? И хотел ли?
Глаза у Марка слипались…
Отливала душу в строчки,
В золото сердечных букв,
И записывала на листочке
Историю свою -сердца стук.
И искала точные фразы,
Как острый меч самурай,
Как дорогие алмазы,
Словно потерянный рай.
Боль выливалась слезами,
Радость кипела огнём.
Лечила себя стихами,
Молитву читали вдвоём.
.
ЗАГАДКА:
Когда ты приходишь, то дети перестают плакать
Ты можешь украсить любого человека.
Ты, словно волшебный инструмент Бога: становится легче дышать и жить.
А как согреваешь любую коммуникацию!
Даришь такие эмоции, что твоя энергия пробивает даже бетон холодной души.
С тобой нестрашно открывать дверь Творца.
Наверное, тебя задумали, как наивысшую реальность, необходимую всем нам.
Обычно ты появляешься тогда, когда хочешь, но не потому, что это кому -то нужно.
Аппетит недаром приходит во время поедания любой особи, которая виновата тем, что кому-то хочется кушать, и возрастает тогда, когда начинают подтягиваться другие в желании размазать
до крови и плевка тебя на почве бытия, тем более « хлеба и зрелищ» ещё никто не отменял. Моральное поедание внутренностей всегда было привилегией тех, у кого были выдающиеся части звериного лика: мощная челюсть и острые зубы, которые другого не умеют.
Когда ты кого — то немотивированно раздражаешь, как бесятся они, выплёвывая кипящую пену злобы, заряжая тебя колоссальной энергией, прилив которой делает тебя непобедимым.
Не стоит ввязываться в эту бестолковую драку: там побеждает обычно тот,
у кого стальные локти.
Как же мне неинтересно занимать свои чувства и ум врагами: ведь дороже своя жизнь и её содержание, чем возня вокруг арены дешёвых доказательств своей правоты. Есть правило: наступают на горло другого человека те, кто перешагнул через себя. Как только человек размазал собственное ничтожество, он уже сумеет сравнять с пылью ботинок и близких ему людей.
Известнее редкий феномен: как только начинаешь борьбу с тем, кто рад враждовать с тобой, ты автоматически становишься хуже его.
Но…
Честная борьба? Она прекрасна, несомненно…
Конечно, найти место под солнцем вроде бы нетрудно, но как его занять? Для многих , это большой и больной вопрос.
Ясно, что спать лучше, когда борьбы нет, но жить горько.
Честная борьба помогает учиться друг у друга.
Не стоит уделять кусок своего сердца думкам о конкуренте, иначе — потеря здоровья, а оно, как известно, мощный якорь в океане жизни. Важно находиться в лучшей форме , когда появляется возможность нокаутировать лучшей идеей , воплощенной в жизнь.
Конкуренция в любой сфере , вообще -то, добродетельна: она заставляет крутить не только шеей, но и работать мозгами, сильно чувствовать, быть интересным и азартным в любой игре, иметь зверский аппетит к жизни.
Да и деградация не грозит.
Как страдала она, когда красота хрупкого цветка умирала от бритвы времени и наступившего срока гибели. Эта напряжённая раздвоенность между красотой и страданием воплощалась в острые ощущения , переплавленные в несовершенные строки.
Читая же его пронзительные в своей честности и аскетичной строгости скупые строки, отлитые в филигранные непривычные формы, она менялась.
Его дар выплавлял в её душе нездешние цветы, волновавшие без того оголённые нервы. Он показывал уголки своего мироздания, при этом ничего никому не доказывал. Он не стремился полировать личными достоинствами изъяны жизни.
Блистательная аристократическая школа личного самотворения вознесла его на олимп сильного духа, где он любил находиться один, не допуская туда никого.
Именно тайна и благородное одиночество, отстранённость манили женщин к нему, но
зеркальная поверхность его творчества принадлежала только ему. Шлифовка своих острых граней далась ему дорого: не имел друзей, да они были ему и не нужны.
Вход посторонним был запрещён. Заработок чести всегда был важнее алчного и примитивного в форме денег.
Даже самые тяжёлые вещи он умудрялся писать глазами влюблённого, хотя читать их было тяжело и непривычно, но именно непохожесть на других исправляла недостатки его природы, так он считал. Основанием стиля была красота, которую добывал , как раб на галерах, с железным упорством, от которого зависела жизнь.
Она , каждый раз читая его, понимала, что божественный жезл посланника бога он вдохновенно уносил выше магических облаков.
Его проза обладала чёткостью линий мысли, мелодичным ритмом сердца, ёмкостью и лаконичностью сильнейших чувств.
Утверждал своё величие тем, что никого не учил, но и ни у кого не учился, говоря, что иначе потеряет СВОЁ лицо. Наверное, не считая себя великим, он в будущем и станет известным. Воля , замешенная на лучших инстинктах его породы, а также на стремлении познать себя породили оригинальность уникального стиля, подражать которому невозможно, можно только любоваться и исследовать, смакуя каждую строчку.
Какое восхищение он вызывал у неё тем, что был свободен от знания ненужных вещей.
Он знал не многое, а нужное.
Чувственное сердце содержало больше нужных сведений нежели разум. Возвышаясь в преодолении жизненного материала в своём творчестве, он покорял тем, что оставался всегда самим собой.
Ей казалось, что он был вездесущ, как Бог, ибо всегда присутствовал в своём произведении.
Чувства мои к тебе, словно розово — белый цвет яблоньки.
Ты для меня — нежный утренний и чистый ветерок.
Моя душа теперь открыта: вечно жду твоих лёгких прикосновений.
Лишь ты сумел одеть в пламень любви омуты сердца.
Спасибо, что щедро роняешь свой свет в мою жизнь.
Для меня ты — мой кусочек солнца, хоть и с грустью небес.
Может, от этого в моих глазах вспыхнул огонь, словно ликование кровей?
Как внезапно появилась золотая строчка в моей судьбе.
Как невыносимо томит она сладкой тайной и тоской непостижимости откровения.
Как жажду сейчас свежих капель тёплого летнего дождя!
Именно он велит родному сердцу откликнуться на любовь, причаститься
к радости жить, ведь причина любви в ней самой.
Она не может измениться, она — одна.
Без неё все качества недействительны, потому что обладает колоссальной волей
к единению и нежности.
Деликатна, боится нанести боль кому бы то ни было, всегда готова помочь.
Есть три греха, которые чаще убивают любовь: жестокость, пересуды и суеверие.
Конечно, любовь деятельна в добре, свободна от эгоизма,
у неё силён инстинкт отдачи.
Если она будет только для себя, значит, не для кого.
Наконец -то, чистые звёзды падают в мой сад.
Да пошлёт судьба благословенье. Падаю в высоту…
Неужели с изменённой высоты раненые временем золотые листья души
падают не в небо, а на землю?
